Любовь по-немецки – 2. Особые отношения - Мара Дорст

ее ароматными маслами и пенящимися гелями для душа. Все полочки над ванной и ее бортик у стены с маленьким окошком уставлены красочными флаконами. Но я не могу позволить себе такого удовольствия, даже душ я принимаю в лихорадочной спешке. Я знаю, что пока я моюсь, Йенс роется в моем рюкзаке. Я пару раз заставала его за этим занятием, выходя внезапно из душа и специально не выключив воду, чтобы он думал, что я все еще там. Никакие скандалы, последовавшие за этим, не могут убедить меня отныне, что он оставил эту затею. Я все время боюсь за свои документы, и у меня уже вошло в привычку прятать паспорт под половичок в разных концах комнаты, пока я купаюсь. Телефон я беру каждый раз с собой: я еще не забыла, как он копировал мою личную переписку и как в марте, спустя пару недель после моего приезда, они с Карстеном украли мой мобильник.

В один из дней Йенс покупает мне краску для волос совсем не того оттенка, который мне нужен. Я использую его промах как шанс получить разрешение самой пойти в магазин за нужными мне покупками. Ему нечем крыть, и он соглашается. Мне выдают 30 евро, и, довольная тем, что, наконец, могу сама выбирать, на что мне потратить деньги, я отправляюсь в Aldi. Во-первых, там выбор больше, во-вторых, этот супермаркет находится подальше от дома, и я смогу еще прогуляться. Любая возможность вырваться из дома радует меня. Поэтому после Aldi, где, кстати, тоже не находится нужного мне оттенка, а стало быть покупка откладывается на завтра (в «Rossman» в Ильцене все есть наверняка), я сворачиваю в сторону парка. Там я немного прогуливаюсь по его тихим аллеям, выкуриваю пару сигарет на лавочке у самой кромки воды, наблюдая за танцем уточек по водной глади, и лишь потом нехотя поворачиваю домой. Мой телефон внезапно начинает вибрировать от настойчивых звонков Йенса. Началось!

– Да?

– Марина, где ты?

– Я иду домой.

– Прошел уже целый час,

– И что?

– Супермаркет находится рядом, ты уже должна была вернуться!

– Я ничего не должна. Я зашла в парк.

– Но ты не сказала мне, что ты идешь в парк!

– Я решила это внезапно! – психую я и отключаюсь.

Теперь мне точно не хочется домой. Я оказываюсь как раз рядом со станцией. Сажусь под металлический навес и пытаюсь успокоиться. Все мое существо противится тому, что от меня требуют отчета за каждый мой шаг. Кровь просто закипает в жилах. Снова закуриваю сигарету и начинаю листать телефон в поисках расписания поездов. Давно уже хотела съездить в Брауншвейг, тем более он на одной транспортной линии с Бад Бодентайхом. Почему бы и нет? У меня с собой целых 30 евро, хватит и на поездку, и покушать, и на путь назад. Сейчас куплю билет и пусть Йенс бесится, сколько хочет.

– Марина!

Я поднимаю голову и оторопело смотрю на возникшего как из под земли Йенса. Он тяжело дышит, бедолага. Сразу видно, что мчался на своем велосипеде как бешеный. Да, моя поездка в Бранушвейг откладывается снова на неопределенный срок.

– Марина! – почти визжит он, весь красный от гнева и чрезмерной физической нагрузки- Что ты тут делаешь???

Ах, ну да, я же сижу на станции, явный признак того, что я решила сбежать.

– Я же сказала тебе, что я гуляю.

– Ты сказала, что ты гуляешь в парке. Я не нашел тебя там. Потом Мануэла, спасибо ей, сказала, что видела тебя по дороге сюда!

Черт бы побрал эту Мануэлу и моего муженька с ней в придачу. Но это еще не все. Он извлекает из кармана какой то исписанный ручкой лист, и я только при ближайшем рассмотрении понимаю, что этот такое. На прошлом уроке в школе мы всем классом отрабатывали тему составления официального письма. Написание писем в Германии, как я уже говорила, должно строиться по четко определенным шаблонам. И официальное письмо входит в программу нашего будущего экзамена. Мне достался вариант составить письмо учителю о том, что я заболела и не могу посещать занятия.

Испещренный красными Ритиными пометками листок мог вызвать подозрения только у такого больного на голову человека, как Йенс. Не сразу до меня доходит, что он решил, будто я на самом деле написала такую записку в школу, чтобы не прийти на занятия, а вместо этого отправиться в гости к моему несуществующему любовнику.

Я не могу удержаться от смеха. Йенс непонимающе таращится на меня.

– Да это же мое школьное упражнение! Übung! Понимаешь, Übung!

До него наконец доходит, и напряжение постепенно сходит с его лица. Он тоже облегченно смеется. Мы идем домой. Вернее я иду, а он едет на маленькой скорости, пытаясь подстраиваться под мой шаг, как конвоир. Я мрачно раздумываю о том, что так жить просто невозможно. Речь идет не только о свободе моих передвижений, а о контроле вообще. Он снова в мое отсутствие рылся в моих вещах, даже в школьных тетрадях и учебниках, ведь этот листок находился там.

После моей самовольной прогулки по Ильцену и после моего неудавшегося похода за краской для волос Йенс начинает более активно поднимать тему о том, что мне необходим любовник. Он помешан на страхе, что я заведу себе кого-то на стороне, поэтому хочет найти мне его сам, чтобы все это происходило под его контролем и у него на глазах. Заодно это удовлетворит и его потребность в визуальном наслаждении процессом. Я уже давно подозреваю, что он снова активировал мой аккаунт на сайте сексуальных знакомств «Poppen», слишком часто он сворачивает окно дисплея, когда я внезапно вхожу в гостиную. Сам процесс поиска невероятно увлекает и возбуждает его. Ведь он ведет переписку от моего лица. Незнакомые мужчины принимают его за соблазнительную русскую фрау, которая ищет легких связей, и пишут ему соответствующие непристойные предложения, которые заводят его физически и питают его сексуальные фантазии.

Я постоянно повторяю одно и то же:

– Йенс, мне не нужен мужчина и мне не нужен секс.

Это, конечно, неправда, но если я скажу, как есть, мне не отбиться от его предложений.

Он удивляется, я вижу, что он не верит.

Йенс пытается зайти с другой стороны:

– Давай я приглашу кого-нибудь в гости, ты просто посмотришь, вдруг тебе понравится. Не понравится, ничего не будет. Он просто уйдет.

– Я же сказала, что мне не нужно.

Такие разговоры между нами происходят регулярно, последнее время почти каждый раз, когда я выхожу на балкон.

Я вижу, что я уже начинаю бесить его своей несговорчивостью, и кажется, во избежание прямых конфликтов, мне лучше притвориться, что ему удалось меня убедить.

– Ладно, – говорю я в очередной раз.– Пусть приходят, я посмотрю. Но если они будут не в моем вкусе, разбирайся с ними и выпроваживай их сам. И, пожалуйста, не забудь заранее согласовать со мной визит.

Пусть тешится сколько угодно, в конце концов, меня это ни к чему не обязывает. Пусть приходят эти его гости, мне просто никто не придется по вкусу.

Йенс чуть не прыгает от восторга. Машет головой:

– Конечно, конечно! Только если понравится тебе!

Его уже охватывает лихорадка предвкушения, в глазах похотливый блеск. Он бежит к компьютеру и, теперь уже не прячась от меня, открывает мою страницу на сайте.

– Ты же говорил, что ты удалил ее, – поддеваю его я.

– Я только сегодня восстановил ее, – оправдывается он, – я просто чувствовал, что ты согласишься.

«Да, да, рассказывай, – думаю я про себя, – все ночи сидишь на этом сайте со дня моего возвращения в Германию, извращенец».

Смотри, сколько мужчин уже написали тебе с утра! – захлебываясь восторгом, продолжает он.

Я не хочу поддаваться и смотреть, но любопытство берет свое. Он открывает профили нескольких мужчин. Кое-кто скромно выставляет только фото своего лица, кто-то гордо позирует перед фотокамерой во всей своей красе с головы до ног,